Что надо знать о гипертонии
помогают вовремя распознать заболевание и начать лечение. А диспансерное наблюдение за страдающими гипертонической болезнью направлено, в частности, на то, чтобы предотвратить заболевание сердца даже при стойком повышении артериального давления.
Определяют функциональное состояние сердечной мышцы у страдающего гипертонической болезнью с помощью электрокардиографии, рентгенологических исследований. В последнее время стала применяться ультразвуковая локация сердца которая позволяет выявить толщину стенок миокарда, оценить его сократительную способность.
Когда пациент систематически принимает препараты, снижающие артериальное давление, это помогает разгрузить и сердечную мышцу, освободить ее от чрезмерной работы. А значит, удается приостановить развитие гипертрофии и других нежелательных осложнений. Если начать лечение на ранних стадиях болезни, можно рассчитывать на восстановление нормального состояния и объема сердечной мышцы.
Какой должна быть физическая нагрузка? При начальных формах гипертонической болезни в ограничениях, как правило, нет нужды. Если же у человека обнаружен атеросклероз коронарных сосудов или мышца сердца значительно гипертрофирована, физическую активность надо уменьшить. Объем ее непременно следует согласовывать с лечащим врачом: чрезмерные нагрузки могут ухудшить состояние, в то время как рациональные, подобранные с учетом состояния сердечнососудистой системы, тренированности больного, несомненно, принесут пользу.
НАРУШАЕТСЯ КРОВОСНАБЖЕНИЕ МОЗГА
При длительном течении гипертонической болезни под воздействием неблагоприятных факторов содружественная работа многозвеньевой регулирующей системы кровоснабжения мозга разлаживается, и оно нарушается. Появляется головная боль, шум в ушах, мелькание мушек перед глазами, снижается работоспособность, концентрация внимания, ухудшается память.
Такие явления возникают, как правило, периодически, у одних один-два раза в год, у других—каждые три-четыре месяца. Если сразу начать лечение, кровоснабжение мозга удается нормализовать.
Более тяжелые нарушения мозгового кровообращения—гипертонические кризы, которые, как говорил известный советский кардиолог профессор А. Л. Мясников, представляют собой как бы «сгусток гипертонической болезни», бывают в любом возрасте, но больше угрожают людям .40—60 лет. Осенью и весной, при перемене погоды кризы наблюдаются чаще.
Артериальное давление резко повышается, возникает сильная пульсирующая боль в голове, появляется неустойчивость при ходьбе, потливость, жар или озноб, ускорение сердцебиений, перед глазами мелькают мушки, лицо краснеет. В таких случаях надо лечь, желательно высоко на подушках, положить на голову пузырь со льдом или холодной водой, на икры —горчичники. Очень важен покой—физический и психический. Когда возникает онемение кожи и озноб, к ногам надо положить обернутую в полотенце грелку. Можно принять какое-либо из имеющихся гипотензивных средств.
Если человек пожилой и лицо у него не краснеет, а бледнеет, тоже надо лечь, но голову не приподнимать; грелки и горчичники ставить нельзя!
Как только появились первые признаки гипертонического криза, необходимо сразу же вызвать врача.
В чем заключается профилактика нарушений мозгового кровообращения? Прежде всего в систематическом лечении гипертонической болезни, упорядочении режима труда и отдыха. Соблюдение режима способствует нормализации функций нервной системы, сосудистых реакций. Полезны физические упражнения, выполняемые в среднем и медленном темпе, ходьба на лыжах, катание на коньках, плавание.
Гиподинамия, малая физическая активность ухудшает течение почти всех заболеваний. Вот почему мы против того, чтобы после работы человек часами сидел у телевизора. Со стороны посмотреть, он как будто бы отдыхает. А’на самом деле накапливается перенапряжение нервной системы. Лучше сходить в театр, на выставку, в клуб или просто совершить вечернюю прогулку. Даже «болеть» за любимую спортивную команду намного полезнее на стадионе, чем у телевизора.
Систематически посещать врача важно не только ради контроля за уровнем артериального давления. В 50—60 лет нередко выявляется скрытый диабет, в свою очередь, усугубляющий заболевание сосудов. Если болезнь своевременно обнаружена, врач примет необходимые меры.
В прошлом году в сосудистое отделение Института неврологии АМН СССР были приглашены больные, лечившиеся у нас 5—9 лет назад по поводу начальных форм нарушения мозгового кровообращения при гипертонической болезни. Оказалось,
что пациенты, регулярно лечившиеся под наблюдением врача поликлиники, чувствовали себя намного лучше, чем те, кто от случая к случаю принимал лекарства, небрежно относился к лечению.
Стойкое повышение артериального давления сказывается на работе сердца, мозга, почек, особенно заметно изменяя их функцию на поздних стадиях заболевания. Наиболее часто при гипертонической болезни страдает мышца сердца. Не случайно возник даже термин—гипертоническое сердце.
Специалисты знают, что иногда само сердце обусловливает повышение артериального давления. Это происходит, когда под влиянием изменений в организме функция сердца усиливается, повышается его минутный объем — количество крови, вьь брасываемое им в кровеносное русло в течение одной минуты. В связи с этим повышается и артериальное давление.
Повышение артериального давления, как известно, также обусловливается спазмом сосудов. Чтобы протолкнуть по ним кровь, сердцу приходится усиленно работать. Интенсивно работающая сердечная мышца увеличивается в объеме, гипертрофируется. А коронарные сосуды, снабжающие сердце кровью, не могут обеспечить его возросших потребностей. К тому же стойкое повышение артериального давления способствует развитию в них атеросклероти-ческих изменений. Это—дополнительное препятствие крови на пути к сердцу. Мышца сердца, не получая достаточного количества питательных веществ, со временем ослабевает.
Какие симптомы свидетельствуют о поражении сердца? Человек может ощущать боль в области сердца, его беспокоит одышка. Но эти явления возникают, как правило, на поздних стадиях заболевания. Основной трагедией гипертонической болезни является то, что она начинается бессимптомно, субъективные ощущения и объективные данные не всегда совпадают. Потому-то врачи и придают такое большое значение профилактическим осмотрам. Они широко проводятся у нас в стране и
В последние годы установлено, что повышение артериального давления сказывается на кровообращении в почках, и они вовлекаются в общую сосудистую реакцию. Длительный, часто повторяющийся спазм ,м_ел:__ ких почечных сосудов приводит со временем к лому, что_стенки__ их утолщаются и мышечный слой частично заменяется соединительной тканью, а просвет суживается—в результате страдает функция почек.
По мере развития гипертонической болезни изменения в почках все более усугубляются. Чтобы следить за функцией почек, рекомендуется делать анализы мочи два-три раза в год. Особенно важно повторить анализ, если человек охладился, заболел.
Переохлаждение, простуда более всего выявляют уязвимость почек. Поэтому страдающие гипертонической болезнью должны одеваться по сезону, держать ноги в тепле: Работающим на холоде делать анализ мочи надо четыре раза в год—три раза осенью и зимой и один раз летом.
Сохранению функции почек способствует все, что снижает артериальное давление,—соблюдение режима труда и отдыха, исключение психоэмоционального и физического перенапряжения.
Существует самая прямая связь между эмоциями и почками. Стрессовые ситуации усиливают сосудистый невроз— спазм сосудов. Если у человека часто меняется настроение и он повышенно эмоционален, ему следует обратиться к невропатологу, который при необходимости назначит успокаивающие средства и другие медикаменты, устраняющие сосудистыйпневр!037
намечающуюс5Г болезненную тенденцию. Мы против злоупотребления лекарствами, но длительное нервное перенапряжение значительно опаснее: И, безусловно, улучшает функцию почек, систематический прием гипотензивных средств. Мы рекомендуем их даже при слегка повышенном артериальном давлении. Такая поддерживающая терапия охраняет и почки.
В диетическом режиме самое важное—ограничение соли. Де-.ла_в_том,-Ч1о. хипертоническая. болезнь нарушает способность почек регулировать солевой (натриевый) баланс. Задержка натрия в организме ведет к накоплению его в сосудистой стенке, ее набуханию, утолщению и су-жечию просвета артерий, что, в свою очередь, способствует повышению артериального давления.
Исследования, проведенные в Институте кардиологии имени профессора А. Л. Мясникова ВКНЦ АМН СССР, показали, что избыточное потребление поваренной соли повышает уровень артериального давления у 68 процентов больных гипертонической болезнью 1Б—ПА стадии и еще чаще у больных ПБстадии. Поэтому уже на ранних этапах развития гипертонической болезни желательно ограничивать в рационе поваренную соль. Когда артериальной гипертонии сопутствуют отеки, содержание поваренной соли в диете еще более ограничивается (пища готовится без соли и слегка подсаливается в тарелке).
Сколько выпивать жидкости, зависит от выделительной способности почек. Практически вопрос этот решается так: то количество жидкости, которое человек выпил за сутки (суп, компот, чай, сок), он должен вывести на следующий день.
Некоторая осторожность требуется и в отношении белка, поскольку гипертоническая бо-лезнь может со временем привести к почечной недостаточности. ВоТпбчёму в этйхслучаях Тфихо7 дится в той или иной степени ограничивать потребление белка.
Почки «любят» покой и тепло. Не случайно, когда человек спит, они работают интенсивнее, вырабатывая больше мочи. Имеет значение и то, что человек находится в горизонтальном положении. при котором выделяется меньше гормонов коры надпочечников, тормозящих образование мочи. Следовательно, и днем, если есть возможность, отдыхать лучше лежа.
Хочу несколько подробнее остановиться на употреблении алкоголя, чтобы опровергнуть довольно распространенное и успокаивающее многих мнение, будто его прием способствует расширению сосудов. Да, действительно алкоголь несколько расширяет сосуды. Но затем наступает более длительный их спазм. Экспериментальные работы показали, что под влиянием алкоголя значительно ухудшается функция почек. Расширение артерий, а затем их резкое сужение, иными словами, «игра сосудов», приводит к тому, что почки начинают хуже фильтровать, очищать кровь от вредных продуктов обмена веществ.
Мы всегда предупреждаем больных о недопустимости употребления спиртных напитков,и в частности коньяка, который многие считают чуть ли не лекарством.
«Значит, в праздники нам нельзя выпить ни рюмки?»—спрашивают нас с недоумением многие больные. Прежде чем ответить на этот вопрос, скажу, что физиологический барьер переносимости алкоголя очень индивидуален. Своим пациентам мы позволяем иногда легкое сухое виноградное вино—за вечер 150—200 граммов, да и то только на ранних стадиях заболевания. Но ни в коем случае не водку, не коньяк, не крепленое вино!
И еще один совет: прислушивайтесь к рекомендациям лечащего врача, не увеличивайте самовольно дозы гипотензивных средств. Снижение уровня артериального давления до нормальных величин не всегда благо. Оно может оказаться чрезмерным, и тогда значительно уменьшится кровоток во всех органах и системах, ухудшатся их функции.
Артериальная гипертония
Сердечно-сосудистые заболевания ≈ основная причина смертности в двадцать первом веке. Одна из самых распространенных болезней сердечно-сосудистой системы, которая часто является началом начал инфарктов миокарда, инсультов, ≈ артериальная гипертония. Согласно эпидемиологическим исследованиям, число страдающих ею непрерывно растет.
Гипертонии покорны все возрасты, но все же она больше любит людей старше пятидесяти лет. К тому же она слывет поклонницей женского пола, однако мужчины тоже в стороне не остаются .
ВЫШЕ НЕЛЬЗЯ!
Наверняка каждому в жизни измеряли кровяное давление. И сообщали результат ≈ всего две цифры. И каждый знает, что они означают, знает, что 120 на 80 ≈ это отлично, а 180 на 100 ≈ плохо дело. Но где же граница, когда можно сказать ≈ ⌠у вас все о▓кей■ или вам надо лечиться, у вас гипертония?
2-я степень (умеренная) ≈ верхнее давление 160-179, нижнее ≈ 100-109;
3-я степень (тяжелая) ≈ верхнее давление выше 180, нижнее выше 100. Хочу отметить, что степень повышения артериального давления не всегда соответствует тяжести заболевания.
ПРИЧИНЫ
Повышенное артериальное давление ≈ это всего лишь признак какого-то заболевания. Возможно, шалят почки или железы внутренней секреции не в порядке, могут быть сосудистые нарушения ≈ в таком случае говорят о вторичной гипертонии.
∙ Но если причина не найдена, речь идет об эссенциальной, или первичной гипертонии, которая и носит термин ⌠гипертоническая болезнь■. Часто она имеет наследственный характер: если у родителей цифры артериального давления ⌠зашкаливают■, то у ребенка высокие шансы получить такое ⌠наследство■.
Пока ген гипертонии не найден, и исследования в этой области продолжаются, на клеточном уровне организма ученым многое понятно. Например, у 25 процентов больных на ранней стадии заболевания обнаруживаются нарушения обмена воды и электролитов (натрия, калия, хлора) в клетках. На это реагируют почки и надпочечники, выделяется повышенное количество биологически активных веществ, таких, как ренин, альдостерон и др. которые через посредников могут повышать артериальное давление.
∙ Пусковым фактором повышения давления может быть хронический стресс. Здесь огромную роль играет неподвластная воле человека вегетативная нервная система: она запускает работу желез внутренней секреции, при этом надпочечники начинают активно выдавать адреналин. А кто не знает, что адреналин повышает артериальное давление?
Кроме того, длительный стресс, а значит, и длительная стимуляция нейроэндокринной системы способствует ⌠настройке■ артериального давления на более высоком уровне.
Честно говоря, как факторы, предрасполагающие к заболеванию, наследственность и стресс тесно между собой переплетены. Ведь наследуются и сниженные адаптационные возможности к стрессовой ситуации, и ⌠хорошее■ закрепление отрицательных эмоций (вспомните шутку ≈ ⌠я не злопамятен, я просто злой и память у меня отличная■); для этих людей характерны самообладание, подавление гнева и злости. Скрытые эмоции у одних проявляют себя депрессивным состоянием, у других ≈ подскакивает давление.
∙ Артериальная гипертония идет рука об руку с атеросклерозом. Развитие атеросклеротических бляшек сужает просвет сосудов, и для поддержания нормального кровоснабжения организма сердце с большей силой начинает ⌠толкать■ кровь в артерии. Давление при этом, естественно, возрастает.
∙ Ожирение является еще одним фактором риска. Дело в том, что среди тучных людей чаще встречаются люди с гормональной патологией, сахарным диабетом, метаболическим синдромом, который включает в себя нарушения углеводного, жирового обмена, а также некоторые другие состояния. А сбой в обмене жиров и сахаров способствует развитию атеросклероза.
Кроме того, у людей, страдающих ожирением, гипертония протекает тяжелее. У них могут быть во сне кратковременные остановки дыхания (апноэ), что ведет к гипоксии ≈ недостаточному содержанию кислорода в крови. Гипоксия может сохраняться и в дневное время, что усугубляет течение заболевания. К тому же апноэ не дает человеку как следует выспаться: он не достигает достаточно глубоких фаз сна, и как следствие ≈ раздражительность днем, неурядицы, в конце концов стрессы. Круг замкнулся.
∙ Как ни банально звучит ≈ курение и алкоголь в дозах ⌠выше нормы■ тоже способствуют развитию гипертонической болезни. Никотин и продукты метаболизма этилового спирта в организме обладают сосудосуживающим действием. К тому же компоненты табачного дыма механически повреждают сосудистую стенку.
А ⌠спасительное действие■ алкоголя в отношении атеросклероза не стоит преувеличивать: профилактическим эффектом обладает строго определенное количество спиртного. При пересчете на спирт ≈ это 39 граммов чистого спирта в сутки, что соответствует 2 рюмкам водки (100 г). Все, что выпито больше ≈ плохо, так как имеет другой путь утилизации в организме и способствует развитию атеросклероза.
КАК ПРОЯВЛЯЕТСЯ ГИПЕРТОНИЯ?
Артериальное давление может совершить головокружительный скачок, чем доставляет человеку немало неприятных минут (часов). Головная боль в затылке, тошнота, иногда рвота, покраснение лица, мелькание мушек перед глазами, звон в ушах ≈ все это симптомы гипертонического криза.
Однако не все в такой критический момент измеряют артериальное давление: дома тонометра просто нет. Хорошо, если ⌠Скорая■, померив, скажет, а то, пока в поликлинику дошел, уже вроде все нормально.
Гипертоническая болезнь может протекать в двух различных формах. Первая ≈ гипертонический криз и нормальное давление в межприступном периоде. В этом случае нужно обязательно ⌠засечь■ давление во время криза, иначе заболевание незаметно ⌠переползет■ в более неблагоприятную стадию.
Вторая форма ≈ криз и повышенное давление между приступами. Здесь даже в ⌠спокойный■ период могут быть постоянные головные боли, головокружения. Эти симптомы нередко человек принимает за явления усталости, переутомления и к врачу не спешит.
Интересно, что даже в странах с высоким уровнем развития здравоохранения выявляется и контролируется только 25-35 процентов больных гипертонией. В России адекватно лечится лишь 8 процентов.
⌠ОСОБЫЕ■ ФОРМЫ ГИПЕРТОНИИ
∙ ⌠Постменапаузальная■ гипертония. Из названия ясно, что развивается у женщин в постменапаузальном периоде. Связана с гормональной перестройкой организма.
∙ ⌠Гипертония белого халата■ характеризуется нормальным давлением дома и виражом оного на приеме у врача. Здесь большую роль играет стресс: нервное напряжение, активация симпатической нервной системы, как следствие ≈ сердцебиение и повышение артериального давления.
∙ ⌠Гипертония на рабочем месте■. При этом давление ⌠шалит■ только на рабочем месте, а дома ведет себя прилично. Правда, не всегда: и домой можно принести ⌠рабочее■ давление. В этом и предыдущем случае играет роль психологическая особенность организма: посещение врача и нервная обстановка на работе просто выбивают из колеи людей, плохо адаптированных к стрессовым воздействиям.
ЧТО ТЫ НАМ НЕСЕШЬ, ГИПЕРТОНИЯ?
Любое повышение артериального давления без лечения может привести к неблагоприятным последствиям, то есть вызвать осложнения. Это инфаркт миокарда, сердечная недостаточность, инсульт, нарушение функции почек, снижение остроты зрения вследствие поражения сосудов глазного дна.
Дело в том, что при гипертонии изменяется строение сосудистой стенки, ведь артерии должны выдерживать более сильный напор крови. Это и приводит к их утолщению и сужению просвета. Кроме того, стенка сосудов со временем становится малоэластичной, что способствует поддержанию артериального давления на высоких цифрах. А там, где сосуд не справится с этой громадной нагрузкой, может быть катастрофа ≈ кровоизлияние в соответствующий орган.
По тому, какие патологические изменения происходят в организме, гипертоническую болезнь делят на 3 стадии.
В первой стадии уровень давления неустойчив, подъемы могут быть только во время кризов, во время отдыха происходит его нормализация. Изменений во внутренних органах нет.
Вторая стадия отличается более устойчивым уровнем давления. Цифры его обычно соответствуют умеренной степени гипертонии. Интересно, что диагноз гипертонической болезни нередко ставят окулисты. При обследовании глазного дна выявляется типичная картина: извитость и сужение артерий, сосуды имеют белый или желтый цвет. Глазное дно отражает состояние всех органов в организме: такие же изменения происходят и в сосудах других органов.
Третья стадия заболевания ≈ значительное нарушение кровообращения, могут возникнуть осложнения.
ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ НАСТИГЛО?
Те, кто знает свой диагноз, знают, и что надо делать при гипертоническом кризе. ⌠Домашние■ способы снижения давления, такие, как горчичники на икры, горячие ножные ванночки, сейчас отошли на второй план. Лекарственные препараты ≈ вот средства скорой помощи. Капотен (каптоприл), клофелин, коринфар. Отпускаются в аптеках по рецепту, но у больных ⌠со стажем■ они наверняка всегда есть под рукой.
Капотен имеет наименьшее количество побочных эффектов, предотвращает развитие инфарктов и инсультов. Его надо разжевать и подержать под языком.
Криз миновал? Но это не значит, что на этом лечение закончилось. Скорее всего, потребуются препараты, которые помогут удержать давление в узде. Лекарственных средств, обладающих гипотензивным эффектом, сейчас достаточно много, они по-разному действуют, отличаются по скорости развития эффекта, по побочным явлениям. Они подбираются с учетом особенностей пациента. Поэтому, если вас беспокоит давление, посетите доктора, а не принимайте лекарство, которое выручает в подобных случаях соседку.
Если хотите, можете помочь терапии вкусными ⌠лечебными средствами■. Сок черноплодной рябины очень полезен гипертоникам. Для снижения артериального давления рекомендуется пить по 50 мл сока за 30 минут до еды 3 раза в день. С этой же целью можно пить и томатный сок (без соли, разумеется).
Яблочный сок полезен не только при гипертонической болезни, но и при атеросклерозе. Пить надо по 100 г за 15-20 минут до еды 3 раза в день.
Но необходимо помнить, что основным лечением артериальной гипертонии все же являются лекарственные препараты, которые надо принимать регулярно для поддержания артериального давления на оптимальном уровне, что снижает риск развития грозных осложнений.
ПРОФИЛАКТИКА
Особенно важна тем, у кого в роду ⌠затесался■ родственник с гипертонической болезнью.
Правильное питание имеет большое значение в профилактике, поэтому поговорим о диете. Продукты с низким содержанием животных жиров ≈ это идеально. Растительная пища, нежирные сорта мяса, дары моря. Стоп! Можно употреблять жирные сорта морской рыбы (палтус, например), так как она содержит ⌠хорошие■, ненасыщенные, жирные кислоты.
Молочные продукты? Да, конечно, но не забывайте, что и там содержатся животные жиры: молоко выбирайте такое, которое имеет поменьше процентов жирности, отдавайте предпочтение сырам мягких сортов. Со здоровым скепсисом относитесь к ⌠мягким■, без- или низкохолестериновым, маслам: поверьте, то что нужно для развития атеросклероза, там все равно присутствует.
В рацион надо обязательно ввести продукты, содержащие калий и магний, которые уменьшают склонность сосудов к спазмам, укрепляют нервную систему. Чернослив, абрикосы, капуста, картофель, шиповник, бананы богаты калием. Магний содержится в отрубях, овсе, пшенке, гречке, моркови, свекле, черной смородине.
Питьевой режим ≈ 1,2-1,5 литра в день (при комфортных условиях, ⌠среднему человеку,
70 кг весом■). От крепкого чая и кофе следует отказаться, так как в них содержится кофеин, который может спровоцировать повышение давления. Это же касается и газированных напитков, имеющих в своем составе кофеин, ≈ пепси и кока-кола.
Пищу лучше чуть-чуть недосаливать. Чтобы пища не казалась пресной, кладите в нее побольше трав и специи. Если же без соли ни жить ни быть, приобретите соль с пониженным содержанием натрия.
В борьбе с лишними килограммами питание играет ведущую роль, но стоит напомнить прописные истины ≈ худеть резко нельзя! Нужен четкий контроль калорийности пищи, поэтому без диетолога здесь не обойтись.
Физическая нагрузка должна быть дозированной, а не на износ. В Америке, например, повальное увлечение бегом показало себя не с лучшей стороны: повысилась смертность от инфарктов миокарда. Оптимальна ходьба, так как при ней нет выраженной нагрузки на сердце. 30 минут быстрым шагом каждый день. Хорошо помогает плавание, поэтому рекомендуется посещать бассейн 3 раза в неделю. Не стоит забывать дыхательные упражнения, обычную утреннюю разминку.
Психологический комфорт ≈ важная составляющая профилактики гипертонической болезни. Если не получается изменить мир ≈ попробуйте изменить себя.
Во-первых, бросьте работать в ночную смену! Что вам дороже ≈ здоровье или деньги? Спать надо по ночам. И не менее 8 часов.
Во-вторых, хватит расстраиваться по пустякам. Вспомните что-нибудь ну очень приятное, не зацикливайтесь на неприятностях.
В-третьих, освойте способы психологической разгрузки ≈ медитацию, самовнушение. А может, свой способ найдете. Кота погладить, на рыбок в аквариуме посмотреть.
В-четвертых, напомним, что в здоровом теле ≈ здоровый дух. Физические упражнения помогут поддержать психическое равновесие.
Бросайте курить! Пожалейте себя сами ≈ вас ведь никто жалеть не будет. Да и с алкоголем будьте поосторожнее. Пейте лучше виноградный сок ≈ он способствует снижению холестерина в крови и очень рекомендуется людям с заболеваниями сердечно-сосудистой системы. Правда, людям, страдающим ожирением и сахарным диабетом, не рекомендуется чрезмерно увлекаться и пить его в больших количествах.Если у вас уже нелады с давлением, приобретите тонометр, чтобы ежедневно его контролировать.
И НАПОСЛЕДОК
Скажу, что проконсультироваться жителям столицы по поводу своего скачущего давления можно в Научно-консультативном отделении Российского кардиологического научно-производственного комплекса МЗ РФ по адресу: ул. 3-я Черепковская, дом 15А. Только необходимо получить направление из районной поликлиники.
Консультант: А. Ю. ЛИТВИН, кандидат мед. наук, научный сотрудник отделения артериальной гипертонии, Институт клинической кардиологии им. А. Л. Мясникова, РКНПК МЗ РФ.
Дела сердечные
Передачи с доктором Мясниковым — представителем старейшей медицинской династии России, главным врачом ГКБ № 71 и Американской клиники в Москве, стали брендами телеэфира с впечатляющими рейтингами. Что вполне объяснимо: быть преуспевающими и здоровыми хотят абсолютно все, независимо от имущественного ценза и социального статуса. О том, как вернуть доверие к отечественной медицине, а заодно и пациентов, предпочитающих лечиться на Западе, доктор медицины США Александр Мясников рассказал «Итогам».
— Говорят, доктор Мясников пытается внедрить в России американский принцип организации здравоохранения. Чем же это, Александр Леонидович, наша медицина хуже?
— Могу ответить коротко: нет американской медицины, нет российской или израильской, а есть правильная медицина — та, которая основана на научных данных, так называемая evidence-based medicine, то есть доказательная медицина. И так уж получилось, что правильная медицина сейчас находится сильно западнее Белоруссии.
— А наши традиции? Если верить Борису Пастернаку, доктор Живаго ставил диагноз по тембру голоса. И это не совсем выдуманный персонаж.
— Похожую историю рассказывают про Боткина. Женщина с дочкой опоздали на прием. Боткин ни в какую: «Принимать не буду, приходите завтра». Они уже уходят, когда открывается дверь и Боткин кричит вдогонку: «А у девочки опущение почки, ей надо носить бандаж». Дверь закрывается. И сегодня талантливые врачи не перевелись, но их очень мало и не они делают погоду.
— Кто же тогда?
— Основная масса врачей. Крепкие профессионалы, если хотите, ремесленники от медицины. Поэтому в цивилизованном мире не делают ставку на подготовку гениев в белых халатах, там натаскивают врачей на определенные медицинские стандарты. И все работают по единому алгоритму. Пусть все на троечку, но на твердую троечку. А у нас — один круглый отличник на тысячу двоечников. Но и попасть к такому — один шанс из тысячи.
— По-вашему, медицина — ремесло?
— Разговоры, будто медицина — это искусство, с точки зрения здоровья нации полный бред. Вдолбили себе в голову, что у нас лучшие в мире врачи, что мы сейчас теряем какие-то традиции. Про традиции я могу рассказать больше других, потому что мой прадед был земским врачом, дед — основатель советской кардиологии, отец — профессор, и от каждого я наслушался про отечественную медицину такого, о чем вслух обычно не говорилось. Впрочем, достаточно стать пациентом, чтобы оценить качество наших медуслуг. Кто бы стал обращаться в наши больницы и поликлиники, если бы был другой выбор? Только по приговору народного суда!
В Америке, между прочим, уже на первом году меня чуть было не выгнали из ординатуры с формулировкой: «За склонность ставить диагноз, основываясь на интуиции, а не на строгом анализе всех лабораторно-клинических данных». Лечить по интуиции у них страшное преступление, потому что это главный источник ошибок. Ну поставил ты три раза правильный диагноз на слух и на глаз, а сто пятьдесят тысяч раз не поставил. Вот откуда берутся у врачей персональные кладбища.
— Тогда надо изменить систему подготовки врачей и переписать все наши медицинские учебники, в том числе и принадлежащие перу вашего дедушки — академика АМН Мясникова Александра Леонидовича, не так ли?
— Ничего не надо переписывать. Надо взять за основу западные учебные материалы, этому и учить. А вот когда получишь свою твердую тройку, станешь профессионалом, настоящим врачом, пожалуйста, читай Мясникова — осваивай высокое медицинское искусство. Тогда можно. И если мы научим всех правильно работать хотя бы на примитивном уровне, то получим огромную экономию. Та же гипертония. Чем мы ее только не лечим! Но мало кто из практикующих врачей знает, что самое эффективное средство от гипертонии — гипотиазид, копеечное лекарство.
— Мясниковы — фамилия медицинская. Все ли родственники разделяют ваши взгляды?
— Один младший брат анестезиолог, другой хирург. Но реформаторский дух только у меня. Это, видимо, от дедушки.
— От основоположника советской кардиологии и личного врача Иосифа Сталина академика Мясникова?
— От другого дедушки, от турецкоподданного. Еще в двадцатые годы отца моей матери как иностранца выслали из советской России. Объявился он уже в конце шестидесятых, был виноделом, имел в Анкаре свою фабрику. Мы никогда не встречались, но, судя по всему, именно его гены не дают мне покоя — как Остапу Ибрагимовичу Бендеру.
— Так вы полуянычар?
— Получается, так. Вспыльчивый, но отходчивый. И кардиология — это тоже наследственное. Моя специальность мне очень нравится, в медицине она считается аристократической. Хотя, как и большинство выпускников советских медвузов, я сначала стал специалистом и только потом врачом.
— В смысле?
— Отучился в ординатуре, еще два года — в аспирантуре, досрочно защитил кандидатскую и уехал работать в Мозамбик. Вот там и понял, что я еще не врач.
— И как вас туда занесло?
— Мои запросы росли параллельно с запросами всех советских людей, а за границей платили чеками, вот и поехал в Мозамбик врачом геологической партии. И сразу же попал на войну. Если в Москве я занимался, так сказать, возвышенными вещами — ядерной кардиологией, радионуклидной диагностикой и тому подобным, то в Мозамбике пришлось взять в руки справочник практического врача. И практика эта выглядела примерно так. На пандус госпиталя въезжает машина, из которой выгружают тела, а ты, как та гиена, ходишь и сортируешь их на мертвых и живых. Мой первый пациент вообще был с оторванными ногами. Не знал, что делать. В другой раз привозят человека с семнадцатью штыковыми ранениями — бандиты остановили автобус и нашли у него книжку, как организовывать колхозы. В дело пошли штыки. По идее он уже давно должен был истечь кровью, а он, зараза, лежит, разговаривает. Таким ситуациям нас тоже не учили. Война научила. И лечил, и оперировал. А на всякий случай обзавелся таким же браунингом, как у Гаврила Принципа, застрелившего эрцгерцога Фердинанда. Уметь стрелять и держать в доме оружие там считалось нормой жизни.
— Приходилось применять?
— Расскажу, как ребята попали в плен. Наша геологическая партия работала на изумрудном руднике. Все сибиряки, все с оружием, все хорошие охотники. А там как было. До шести утра каждую ночь идет война. Но в тот раз и после шести стрельба не прекратилась. Ребята стоят на крыльце столовой и видят, что наши защитники из ФРЕЛИМО лихорадочно стаскивают с себя форму и голышом ныряют в кусты, а из других кустов вылезают боевики РЕНАМО. Несколько наших от греха подальше ушли в домик, так его буквально изрешетили. А по столовой сначала выстрелили из гранатомета, а оставшихся увели в плен. Мы с переводчиком не попали в эту заварушку только потому, что накануне уехали из поселка в город. И я до сих пор убежден: двадцать вооруженных человек вполне могли бы отбиться, однако начальник решил, что советских не тронут.
После геологической партии я работал в госпитале. В городе другая ситуация. Там все разбросаны по кварталам: где два живут человека, где три, поэтому надо было сильно думать, прежде чем открывать ответный огонь. Сидишь тихо, могут и не заметить. Начнешь отстреливаться, тут уж точно никуда не деться.
— Зато чеки, магазин колониальных товаров «Березка», двойной оклад.
— Это было. Но и война была, и наши люди реально гибли. Если не от пули, то от малярии, причем в большом количестве. Кроме того, сложная бытовая обстановка — света нет, воды нет, еды нормальной тоже нет, антисанитария.
— Англичане как бывалые колонизаторы в этих случаях используют универсальное дезинфицирующее средство — виски.
— Виски тоже не было, зато был самогон. Однажды мы нашли самогон даже там, где, возможно, не ступала нога белого человека. В общем, желтая жаркая Африка, цивилизации никакой, однако геологи решили и здесь раздобыть выпивку. Отловили аборигена, посадили его в газик и поехали. Я за рулем, трава два метра высотой, ничего не видно, только бампером наугад раздвигаешь заросли. Наконец выезжаем на поляну и буквально натыкаемся на хижину. У ограды лежат черные тела, думал, убитые, присмотрелся — мертвецки пьяные. Заходим внутрь и видим первобытный самогонный аппарат в натуральную величину. На углях стоит глиняный чан литров на двести, из него выходит бамбуковая трубка, а на конце соломинка, по которой в тыкву, напоминающую сосуд, сливался заветный продукт. Исходный материал — цветки ореха кешью, запах и вкус отвратительные, крепость — градусов двадцать пять. Я употребить этот напиток не отважился.
— Русский человек выпивку найдет повсюду, это понятно. А как же с изумрудами?
— До нас на изумрудном руднике работали немцы. Но когда местные бандиты, или повстанцы, называйте как хотите, пообещали им отрезать все, что возможно, они дисциплинированно собрались и отбыли. Но мы же советские люди, нам партия приказала разведать по просьбе наших мозамбикских друзей места на руднике, где можно поставить фабрики! А кроме того, здесь же нашли еще какие-то редкоземельные ископаемые, и в приватной беседе нам сказали, что если мы наберем таких минералов мешков шесть, то долг Мозамбика перед СССР будет полностью погашен. И вот прибыли. Первое, что вижу, — часовенку из бетонных плит с вкраплениями драгоценных камней, внутри — бетонный стол, а на столешнице изумрудами выложен огромный крест. Картина впечатляющая! Уже потом в отвалах я намыл немало изумрудов. Ювелир их огранил, получилась небольшая баночка. Но с переездами она где-то затерялась. На память сохранился только кварц с изумрудными друзами, но большой ценности, к сожалению, он не имеет. Еще как-то нашел золотой самородок, выдернул травинку — блестит между корешков. Но моему приятелю повезло куда больше. На охоте он случайно перевернул ногой с виду булыжник, оказалось — аметист или что-то наподобие. Под впечатлением от такой находки я потом тоже немало камней попереворачивал, но все без толку.
— Что мы все о камнях! Вот говорят, будто настоящие африканцы очень грациозный народ, чего про афроамериканцев не скажешь.
— В Анголе действительно. Особенно женщины. Ты ее окликнешь, обернется — неподражаемая стать! Но непрерывные роды, болезни, и все это куда-то уходит. А вот в Мозамбике свои эстетические понятия. Стачивают зубы на конус, что у них это считается красивым, делают на лице не только татуировки, но и шрамы. Причем шрамы определенной формы указывают на принадлежность к племени людоедов.
— И таких приходилось лечить?
— Конечно, и каннибалов, и бандитов. Там не спрашиваешь. К тому же, пока работал в поле с геологами, я был единственным врачом на всю округу. А вообще-то вопреки советским мифам в душе мы больше расисты, чем европейцы. Пропагандировали дружбу между народами, а сами жили изолированно. Например, европейские дети росли вместе с черными детьми, мы же своих старались на улицу не выпускать.
— А из Африки сразу в Париж?
— Нет. Сначала вернулся в Москву. Уже через год деньги закончились, но еще раньше я познакомился с работниками международной организации, которая занималась отправкой эмигрантов в США. В мою задачу входило сопровождать в полете и сдавать с рук на руки пожилых пассажиров и больных. Тогда я и познакомился с американскими госпиталями. Увидел другой медицинский мир и захотел поработать врачом в Америке. А тут один из моих пациентов стал послом во Франции и пригласил меня посольским врачом в Париж. Это был подарок судьбы. Медицинской практики фактически никакой, зато было много свободного времени: в выходные разъезжал по Европе, по будням читал медицинские книжки. А когда контракт закончился, полетел в США сдавать сертификационные экзамены.
С первого раза не сдал, хотя считал, что уже совсем умный. Сам вопрос — пол-листа английского текста, а ответ надо дать уже через тридцать секунд. Даже носителю языка, если вчитываться, ни за что не успеть. Потом сообразил: фокус в ключевых словах, на которые и надо обращать внимание, а все остальное, как они говорят, red herring — буквально «красная селедка», то есть отвлекающий маневр. Например, вылавливаешь из текста, что у некоего пожилого человека кровавый понос, но нет болей. Правильный ответ — ишемический колит. Но эти симптомы надо знать, как Отче наш, и отвечать не задумываясь. Вот я и разработал для себя систему ключевых слов, обклеил листочками все стены и даже сортир. Учил, пока не усвоил на уровне спинного мозга. Хоть и со второй попытки, сдал очень быстро — всего за восемь месяцев. Этот рекорд, кажется, до сих пор не побит. Но потом надо было найти позицию, то есть получить место в ординатуре и отпахать в госпитале как минимум год, а реально все три.
Я разослал свои резюме сразу на четыреста программ, хотя знал, что иностранцев без green card берут очень неохотно. Тем не менее получил приглашение на шесть интервью, мой госпиталь был третьим. В общем, собрали на интервью одиннадцать мужиков. Завели в учебный класс, вызывали по одному, держали подолгу, а сортир заперт на кодовый замок. Все уже мнутся, но я же советский человек. Встал рядом с туалетом и подсмотрел, что за кнопки нажал какой-то мужик. Типичный американец, он захлопнул дверь у меня перед носом, не пропустил, но код уже был известен. И он пригодился еще раз, когда меня начал прессовать начальник программы — дескать, язык у вас плохой, возраст немаленький. Но я его очень просто убедил. Спрашиваю: вам нужен человек, который умеет болтать или сообразительный? Вот одиннадцать человек, спросите, кто знает код доступа в мужской туалет. Оказалось, никто. А я, говорю, знаю и называю порядок цифр. Он как заржал и взял меня вне конкурса — как «человека выдающихся знаний». Там в условиях был и такой пункт.
— Вопрос — ответ. Не находите, что американский экзамен на доктора напоминает ЕГЭ? Кстати, тоже заокеанский продукт.
— Наверное, и в ЕГЭ есть свой смысл. По крайней мере, ключевые слова точно работают, и на них стоит вся американская медицина. Предположим, есть определенный набор симптомов, у нас по привычке начинают рассуждать, а я уже знаю, что с пациентом. Не потому, что такой умный, а потому, что правильный ответ уже зашит в спинном мозге. Русские врачи, как и я в свое время, читали те же медицинские фолианты, но у нас все в кучу — и главное, и второстепенное, акценты не высвечены. А вот американская система подготовки врачей — это своего рода путеводитель по медицинским знаниям, указатель, на что обязательно надо обращать внимание.
— И помогает?
— Как-то приходит на прием топ-менеджер крупного голландского банка. Я как раз вернулся из Штатов, где сдавал экзамен уже на высшую категорию, и там мне попался вопрос по поводу так называемого открытого овального окна — это отверстие у эмбриона между правым и левым предсердиями, через которое, минуя легкие, проходит кровь. С первым вздохом необходимость в нем отпадает, и отверстие зарастает. Но не всегда. И поскольку у пациента наблюдались все соответствующие овальному окну симптомы, я отправил его к кардиохирургу. Через некоторое время он возвращается из Голландии и говорит, что там мой диагноз считают полной чепухой. Изложил свои соображения еще раз, уже подробно, и через некоторое время получаю от голландских коллег письмо с извинениями и словами восхищения. В общем, операция прошла успешно и качество жизни моего пациента улучшилось. Так что теоретических знаний не бывает.
— Судя по сериалам о докторе Хаусе и «Скорая помощь», американский госпиталь — это какой-то безумный мир?
— Не такой уж безумный. Там все очень четко по алгоритму. Если больной тяжелый, сообщают заранее, и сестры встречают его с каталкой уже на входе. И пока пациента довезут до дежурного врача, у него уже внутривенно стоит линия и уже готовы пробирки с кровью. Причем никто не спрашивает, какие брать анализы, берут все, а ненужные пробирки потом просто выкидывают. Если есть показания, моментально сделают и рентген, и ультразвук, и томографию. Все это происходит на автомате.
— Теперь томографов и у нас хватает?
— Сегодня из расчета на одного пациента только в Москве томографов больше, чем в Швейцарии. Вот только кто на них работает? В Америке таких специалистов уже после медицинской школы готовят еще семь лет, у нас — три месяца. И ошибки в ту или другую сторону — то пропустят заболевание, то затемнение примут за опухоль — не редкость.
— Значит, будем ждать семь лет?
— У себя в частной клинике я поступаю следующим образом. В одной индийской фирме сидят у компьютеров люди, получившие американское образование, и по электронной почте в круглосуточном режиме дают квалифицированные заключения на любые снимки всего за пятьдесят долларов. Но в государственной больнице такой вариант не пройдет. В департаменте здравоохранения мне обязательно напомнят о 94-м ФЗ и непременно спросят: а где конкурс? Поэтому придется ждать. Кому повезет, может, и дождется.
— Кто больше любит лечиться — мы или американцы?
— Конечно, мы — как никто на свете! Особенно любим читать про свои болезни. С американцами проще. Говоришь, что надо делать и когда прийти на очередной прием. Это все. А с нашим начинается: «А почему именно эти таблетки? А какой у них побочный эффект? А вы знаете, что эти таблетки. ». Думаешь: откуда ты только взялся на мою голову? С американцами проще, потому что они мыслят по-другому. Американец знает: если я дал ему неверный совет, мне конец, он меня засудит. А вот с нашими пациентами я старался не иметь дела — в суд не пойдут, но заговорят до смерти.
— А у кого предпочитают лечиться наши эмигранты — у соотечественников или у американских врачей?
— Однажды приходит на прием бывший соотечественник с высоким давлением. Задаю вопросы. «Курите?» — «Курю». — «Выпиваете?» — «Выпиваю». — «А сколько?» — «Проблема в том, что граммов по 150—200 водки ежедневно. » Так это, говорю, ничего, это нормально. Он аж подпрыгнул от радости: «Доктор, я же специально к вам пришел, я специально искал врача с русской фамилией, потому что американец после ответа о выпивке тут же отказывается лечить и направляет в общество анонимных алкоголиков». У них так. А я его вылечил, и мы даже подружились.
— Нарушили корпоративную этику. И как американские врачи относятся к русским коллегам?
— Бывшие советские граждане обычно имели статус беженцев, то есть были никем. Поэтому их чморили почем зря, дедовщина была похлеще, чем в армии, унижения в порядке вещей. Это считается нормальным, и я в принципе не обижался. Американское общество абсолютно нетолерантно. Но когда один стопроцентный американский доктор стал уж очень активно меня принижать, я ему прилюдно сказал: «Попался бы ты, сука, мне, капитану Красной армии, в Анголе, я бы тебя шлепнул и даже не вспомнил». Может быть, потому что моя фамилия Мясников и моего деда знал весь медицинский мир, в том числе и как личного врача Сталина, кое-что мне сходило с рук.
Вообще-то меня считали полуотмороженным, потому что я постоянно попадал в какие-то ситуации и вел себя не по-американски. Например, история про синего китайца. Работал у нас в госпитале очень интеллигентный доктор по имени Чао — американец китайского происхождения. Не знаю, что ему взбрело, но как-то он пришел со своими аспирантами ко мне на обход. Берет историю болезни пациента и вдруг начинает орать: «У больного положительный анализ на скрытую кровь, а вы ему даете кроверазжижающее!» Пытаюсь объяснить, что человек лежит в лежку, а гепарин дается в малых дозах, чтобы противодействовать тромбозу. Даже не хочет слушать. В общем, грубо обругал, причем прилюдно — типа понаехали тут. А я что, терпило, чтобы на меня так орать? На дежурстве я обратил внимание на одну историю болезни. Еще в приемном покое лежачему пациенту назначают гепарин, а у него — бах — серьезно падает гемоглобин. Ему переливают кровь, гемоглобин, естественно, опять падает, и так в течение десяти дней, но гепарин никто не отменяет — нет распоряжения. А на обложке истории болезни написано, что это частный пациент доктора Чао, и за его лечение именно он получает деньги по страховке. Я эту историю под мышку и на обход к моему визави. Показываю: видите, гемоглобин падает, а вот переливается кровь, а вот гепарин. Как, спрашиваю, вы это расцениваете? Он: «Это преступление! Кто его врач?» Я переворачиваю страницу: вы, доктор! Вот тогда я впервые в жизни и видел совершенно синего от злости китайца. А субординация в Америке — святое, и уже на очередном собрании врачей он заявил, что меня надо уволить, поскольку я совершенно неуправляем. И это было реально, потому что в сравнении с ним, гражданином Америки, я был не просто грязью, а еще ниже. Но на мое счастье он оказался человеком все-таки вменяемым. В итоге именно доктор Чао дал мне рекомендацию на должность главного врача Американского медицинского центра, сам позвонил в Москву.
— Встречались и невменяемые?
— Сплошь да рядом. Понимаете, Америка — это как зазеркалье, там многое наоборот. Однажды я вовремя не посмотрел анализы больного и не предпринял, что должен был предпринять. Старшим надо мной был индус, который, ничего не говоря, побежал к заведующему, а тот, хоть и бывший ленинградец, буквально смешал меня с грязью. И вот я отлавливаю этого индусика, с которым у меня были весьма неплохие отношения, поднимаю за шкирку и говорю: «Что же ты мне ничего не сказал, а сразу же побежал докладывать?» А он, болтая в воздухе ножками: «Александр, но ты же не сделал. » Ну что с такого возьмешь? Другая ментальность. Помните фильм «Брат-2»? Я его пересматриваю непрерывно. Все про Америку сказано.
Безопасной работу в американском госпитале тоже не назовешь. Привозили и наркоманов, и раненых полицейских. Помню такой случай. Шум в дверях, потом хлопает выстрел, вбегает мужик, держась за живот, говорит: «Эта сволочь меня застрелила!» — и падает к моим ногам. Несколько месяцев спустя стоим с одним ординатором в коридоре и вдруг слышим топот. Через мгновение между нами проносится человек, а за ним, паля из пистолета, другой. Первая мысль, которая приходит под свист пуль: у вас разборки, а я здесь при чем.
— Нагрузки в Америке такие же, как у наших врачей?
— В семь начинается обход, и не дай тебе бог быть не в курсе поступления больных — такая ситуация в принципе невозможна. Как-то уже на подъезде к госпиталю в мою машину врезался огромный кадиллак с черным человеком за рулем. Подушкой безопасности меня сначала отбросило на заднее сиденье, а потом через окно выбросило на асфальт, который я геройски встретил головой. Прихожу в сознание уже на носилках и понимаю, что оказался в родном госпитале в окружении дежурных врачей. До начала работы еще десять минут, и первое, что я говорю: «Пожалуйста, доложите, что я уже здесь. » Это я к тому рассказываю, чтобы было понятнее — страх опоздания на работу у американцев в подкорке. Ну а уезжали из госпиталя мы уже после девяти вечера. Многие и позже, чтобы пересидеть пробки.
Кстати, с помещениями там очень туго, кабинеты обычно без окон. Окна только в палатах, поэтому в коридоре постоянно горит свет, и где-то в торце такие же часы, как в подводной лодке, — на двадцать четыре деления, чтобы было понятно, какое время суток. Белого света не видишь. В широком смысле этого слова, потому что врачи в Америке годами вообще не ходят в отпуск, даже двух дней в году не могут себе позволить — чтобы не потерять клиентов и не упустить заработок. И я так жил. Но однажды ранним утром несусь с пробиркой в руке, и вдруг до меня доходит, что я тридцать шесть часов на ногах, а все еще куда-то бегу. Остановился на полном скаку и подумал: господи, зачем мне все это? Тут же и решил, что пора возвращаться.
— После таких усилий все в один момент бросить?
— Вот и коллеги отговаривали. Мол, ты сошел с ума, понимаешь ли, куда едешь, что теряешь. А что теряю? В госпитале с темна до темна, два часа на дорогу туда и обратно, вот и вся жизнь. Считайте, говорю коллегам, что вы уже умерли, и не важно, когда ваша смерть произойдет физически, потому что ничего вы больше не увидите и ничего больше в вашей жизни уже не случится. А я еще подергаюсь! И теперь у меня другие планы: сделать так, чтобы наша медицина была не хуже американской.
— «Все равно буду министром здравоохранения, куда они денутся!» Это же ваши слова?
— Это я сказал, когда только вернулся из Америки. Теперь понимаю: даже самый умный министр ничего не сделает, потому что надо предпринимать такие шаги, которые не в компетенции Минздрава. Кроме того, если система, хоть и через задний проход, худо-бедно работает, не стоит торопиться ее ломать. Потянешь за кирпичик — рухнет все, как у Михаила Горбачева. Вот, скажем, 71-я городская больница. Если бы я сегодня уволил всех профнепригодных врачей, завтра некому было бы дежурить.
— А собирались?
— Большинство врачей со мной согласны — реформу здравоохранения надо начинать с обучения врачей и пересмотреть под эту задачу приоритеты в финансировании. Как определить, какой врач действительно врач? Например, по тестам к сертификационному экзамену на врача, который в Америке сдают после института. Вопросы, кстати, очень простые. И кто сдаст, должен получать не тридцать тысяч, а все триста.
— Опять деньги решают все?
— Далеко не все. Сейчас у нас на медицину пошли большие деньги. Мы увеличили финансирование здравоохранения почти на двести процентов. Кстати, Словакия, Эстония, Польша тоже удвоили медицинские расходы, но у них смертность упала, а у нас выросла. И это притом что врачей на душу населения у нас в два раза больше, чем в Германии, а больничных коек — втрое больше, чем в Америке.
— Значит, все равно не хватает, если у нас в стационарах забиты не только палаты, но и коридоры.
— По нашим стандартам пневмония лечится в стационаре двадцать один день. Во всем мире, если нет особенных показаний, — амбулаторно. Но поскольку у нас страховые компании платят не за результат, а за пребывание на больничной койке, многих пациентов, которым в стационаре делать нечего, приходится выдерживать на койке хотя бы половину нормативного срока, иначе вообще не заплатят. Потом делается лукавая запись, будто был применен некий инновационный метод лечения. На самом деле — антибиотик полувековой давности. Вот какой фигней занимаемся мы в общенациональном масштабе!
— Так за чем дело стало, почему бы не отказаться от коечной системы?
— Люди в Минздраве сейчас умные, но ничего не меняется. Открою тайну почему. Во-первых, без койко-дней фонд обязательного медицинского страхования — ОМС — быстро разорится. Приходит пациент, ему дают таблетку, пишут, будто вылечили, а фонд ОМС должен заплатить лечебному учреждению по прейскуранту. Представляете, какая фантастическая возможность для откачки денег из бюджета! Во-вторых, все опять упирается в квалификацию врачей. Тех, кто действительно умеет лечить, не так уж много, стандартов никаких, и как только оплату за лечение привяжут к конечному результату, они уж налечат. Поэтому определенная логика в койко-днях присутствует: в стационаре человек все-таки будет под наблюдением. Так что койко-день — нечто вроде защиты от дураков и проходимцев.
Но и с амбулаторным звеном проблемы. Наши поликлиники — это организационное безумие. Все в одной очереди, и нормальный человек, которому надо пройти диспансеризацию или просто попасть на прием, упирается в очередь из хронических больных и тех, кто коротает в поликлиниках время. Вот такая «биомасса» и забивает все подходы к врачам, в результате тот, кто не получил своевременно медпомощь, тоже становится хроником. Понятно, что эти потоки надо разводить по разным поликлиникам. Как в той же Америке.
— Почему только Америка? Считается, что и на Кубе достойная медицина.
— Не думаю, что кубинская медицина лучше американской. Это просто законсервированная советская медицина, по которой я иногда все-таки скучаю. В лучшие советские времена представить было невозможно, чтобы пациенту в первый же день не сделали рентген, анализ крови или надолго отложили кардиограмму с нагрузкой. Сейчас хорошо если посмотрят гемоглобин, а биохимию, если пятница, могут и на понедельник отложить.
— У вас в больнице тоже?
— Я сделал очень просто: переместил лабораторию и все необходимое оборудование в приемный покой. И теперь каждый, кого к нам привозят, сразу же имеет развернутый анализ крови, а если нужно, рентген, компьютерную томограмму и ультразвук. Но мои возмущаются! Ведь если мы пациента не госпитализируем, то, получается, зря тратим деньги. Зато я уверен, что у меня никто не умрет за порогом. Человеческая жизнь дороже. Но деньги счет любят, и много их никогда не бывает. Поэтому я убежден: принцип равного покрытия в медицине (это когда всем бесплатно) — это обкрадывание наименее защищенных слоев населения. Бесплатно лечится Михаил Прохоров, бесплатно Алишер Усманов и бесплатно старушка-пенсионерка — всем по стандарту РФ положено семь с половиной тысяч рублей. Деньги очень невеликие, но почему мы не хотим признать, что есть категория граждан, вполне способных заплатить за свое лечение? Тогда другим достанется больше. А еще есть пьяницы и прочие асоциальные элементы. Куришь, пьешь — дело личное. Но ты в зоне риска, тебя предупреждали, и если заболел — плати за удовольствие.
— Взрывоопасные вопросы, особенно по части сокращения стационаров. Кроме того, вы как-то сказали, что и от практики посещения больных на дому надо бы отказаться. Разве на Западе врачи уже не ходят на вызовы?
— В Америке нет. Больные сами приходят в офис, потому что на дому толком ничего сделать невозможно. Высокая температура не проблема, в таком случае доктор присылает машину. Впрочем, это уже подробности. Для нас главное, что мы вымираем, по уровню смертности опередили даже Анголу, и с медициной у нас настолько неважно, что в самую пору создавать комитет национального спасения. Я бы вообще начал с референдума, потому что любая из упомянутых медицинских проблем — потенциальный социальный взрыв.
— И кого же в комитет?
— Политиков, людей искусства, литературы, науки, ну и авторитетных врачей тоже — вопросы медицины касаются абсолютно всех. Общенациональный разговор по проблемам давно назрел, и он должен быть адекватным.
— Почему-то чаще всего именно из врачей получаются хорошие писатели. А вот какими врачами были Чехов и Булгаков, не в курсе?
— Об Антоне Павловиче ничего не могу сказать, а вот Михаил Афанасьевич, которого я обожаю, судя по некоторым литературным нюансам, доктором был неплохим. Кстати, очень хорошим доктором был и Сальвадор Альенде. И погиб он красиво — за свои идеалы с оружием в руках. Как говорят великие, чтобы создать впечатление о человеке, надо знать, как он умер. Кстати, меня всегда интересовала тема смерти, что для врача, наверное, не так уж удивительно. И я пришел к таким выводам: погибнуть в драке или в аварии — глупо, преждевременно умереть от болезни — обидно. Так что вот вам мой совет: берегите здоровье, оно еще пригодится.
