Геморрагический инсульт Что делать
-
Александр ([email protected]) 17.11.2006 — 20:44
Всем здраствуйте ! Нужна помощь !
Поскольку не врач хотел бы узнать побольше о геморрагическом инсульте
У меня отец 1939 года лежит уже неделю в реанимации (должны были перевести в обычную палату но я договорился оставить в реанимации ) после ГИ.
Хотел перевести его в другое мед учреждение, но когда обьявили ценник желание сразу отпало причем это мотивировалось якобы законом о том что если по просьбе родственников переводят больного с одного медучреждения в другое то только на коммерческое отделений !?!?!?!
Поэтому вопрос следующий !
Что делать. оставить отца в обычной больнице (договорится о том чтоб постоянно лежал в реанимации ) или же платить круглые суммы и переводить
насколько понял лечение и лекарства одни и те же !
И такой вопрос насколько понял состояние критическое после ГИ длится 2 недели или больше ?
После какого срока можно решать по переводе в реабилитационный центр ?
Сколько по времени рассасывается гематома мозга ?
Подскажите больницы в г Москве с хорошим неврологическим отделением
И еще господа: пожалуйста скажите где есть хорошие реабилитационные центры в Москве или подмосковье только скажите толком не увиливая !
Если у кого то есть какая то конкретная инфа позвоните пожалуйста 8-903-765-42-80
Врачи большого города. Реаниматолог
Возраст: 35 лет.
Образование: окончил Военно-медицинскую академию им. С. М. Кирова, ординатуру на кафедре анестезиологиии и реаниматологии Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова.
Работа: Федеральное медико-биологическое агентство РФ, частная служба скорой помощи; врач-волонтер в благотворительной программе «Кислород» и в других фондах.
Про работу на скорой
Есть такая книга — «Оживление без сенсаций» Альберта Аксельрода. В ней рассказывается о работе реаниматолога, от начала до конца смены. Мне эта книга попалась в третьем классе, когда я, по заданию учителя, помогал наводить порядок в библиотеке. Как эта книга оказалась в школе, я не знаю. Но она меня зацепила. Потом в девятом классе за двойки по математике меня выгнали из школы. С моим набором оценок я мог пойти только в медицинское училище: там практически не было конкурса. Я стал фельдшером, попал на практику на подстанцию и как-то сразу увязался за реаниматологами: характерами мы сошлись. Я был молодой и, естественно, полюбил скорую. Это бывает у всех, кто приходит из училища: большая машина с маяками, ты несешься на вызов — интересно. Эти врачи казались практически богами: они спасали людей, которые находились на грани. На нашей подстанции стояли спецбригады на весь город: кардиореанимация, нейрореанимация, бригада спецтравмы. На сложные случаи, когда линейная бригада вызывает помощь, ехали врачи нашей подстанции. То есть у меня перед глазами была элита.
Конечно, как в каком-нибудь монастыре, я проходил обряд посвящения. Сначала драил машину. Приехала бригада с вызова — там везде кровь, разорванные упаковки из-под лекарств. Берешь в руки ведро с раствором хлорамина, швабру, тряпку — и вперед. Первый месяц ты только драишь машину. Потом разрешают чем-то помочь, что-нибудь нужное поднести. Думаю, мне повезло в том, что это происходило в те времена, когда врачи были еще не так замучены. Я ходил хвостиком и спрашивал: «А почему?» Мне никто не говорил: «Отвали, дай поспать. Иди лучше в учебнике почитай». Со мной садились, расскладывали ЭКГ и спрашивали: «Что ты здесь видишь?» И чтобы не было стыдно за пробелы в знаниях, я читал, готовился.
Про деньги в отделении реанимации
Отделение реанимации — одно из самых затратных в больнице, к тому же никогда не знаешь, сколько потребуется на него денег. При сердечно-сосудистых или, скажем, инфекционных заболеваниях может быть более-менее понятно, сколько средств уйдет на пациента, ОМС это определяет. Человек в таком случае получает определенный диагноз и определенный набор препаратов. В этих отделениях не так часто возникнет что-то внезапное, требующее огромных затрат. Но вот представьте: к нам привозят пациента после ДТП. Мы с травматологами смотрим, от чего больной умрет быстрее всего. Например, необходимо сначала остановить внутреннее кровотечение. Мы пытаемся понять, насколько поврежден мозг, смотрим, требуется ли применить искусственную вентиляцию легких. Стоимость таких мероприятий велика. Очень часто требуется ввести антибиотик (например, «Меронем»), жизненно необходимый пациенту, потому что бактериальные инфекции могут развиться очень быстро. Его стоимость — 1 500—2 000 рублей за один флакон. Может случиться, что за двое суток понадобится потратить на это средство 16 000—20 000 рублей. А ОМС компенсирует наши затраты только до 1 500 рублей в сутки. Но больному еще нужны препараты крови, ему может понадобиться высокочастотная вентиляция легких (если имеется двухстороннее повреждение грудной клетки), фиксирующие титановые конструкции (если мы имеем переломы). Получается, что мы постоянно в минусе и расходуем препараты за счет других отделений. Попросить родственников купить лекарства я не могу.
В интервью. которое было опубликовано в «Русском репортере», Голикова сказала, что в таком случае нужно идти к главному врачу и добиваться от него лекарств. Но вот вы представьте: приходит рядовой реаниматолог к главврачу и говорит, что ему нужно 30 тыс. рублей в сутки на одного пациента (вполне резонная сумма). В лучшем случае главврач вызовет психиатра и начальника отдела кадров. В худшем — не получив лекарств, реаниматолог будет иметь летальный исход в отделении, вследствие чего создадут комиссию. Она установит, что врач виноват в смерти пациента. Затем доктора могут уволить или же им займется Следственный комитет.
Отделение реанимации, или Почему нельзя навещать тяжелобольных?
Есть ли серьезные причины не пускать посетителей в «таинственное» отделение реанимации или это просто перестраховка со.
Наш эксперт – врач-анестезиолог филиала № 6 Центрального военного клинического госпиталя №3 им. А. А. Вишневского Минобороны России, член Американской ассоциации анестезиологов (ASA) Александр Рабухин .
Не только в инфекции дело
Люди, к сожалению, часто сталкиваются с ситуацией, когда врачи не разрешают посетить их близких в отделении реанимации. Нам кажется: когда человек находится между жизнью и смертью, ему очень важно быть вместе с родными. Да и родственникам хочется увидеть его, помочь ему, подбодрить, хоть чем-то облегчить его состояние. Не секрет и то, что уход родных может быть гораздо лучше, чем уход медицинского персонала. Считается, что причина такого запрета – боязнь врачей, что родственники могут принести с собой какую-то инфекцию. Хотя трудно представить, что люди с инфекцией будут стремиться в реанимационное отделение к своим родным! Казалось бы, почему нынешнему Минздраву не пересмотреть инструкции?
Врачам понятны эмоции людей, у которых так тяжело больны родные. Но они настаивают на том, что в таком серьезном вопросе, как вопрос жизни и смерти, надо руководствоваться не только эмоциями. Если говорить объективно, то в отделение реанимации все же нередко пускают близких родственников. Правда, ненадолго и не во всех случаях. Раз вам отказывают, на это обычно у врачей есть серьезные причины. Какие?
Во-первых, действительно защита больного от инфекции. Несмотря на то что родные на вид здоровы и приносят на себе вполне обычную микрофлору, даже она может быть опасна для ослабленного, недавно прооперированного человека или для пациента с дефектом иммунитета. И даже если не для него самого – то для его соседей по реанимационному отделению.
Вторая причина, как ни парадоксально это звучит, – защита посетителей. Ведь сам пациент может являться источником инфекции, и порой весьма опасной. Встречаются нередко и тяжелейшие вирусные пневмонии, и гнойные инфекции. И наиболее важен фактор психологической защиты родных. Ведь большинство людей плохо представляют себе, как выглядит отделение реанимации. То, что мы можем увидеть в кино, существенно отличается от реальной больницы, примерно так же, как фильмы про войну отличаются от настоящих боевых действий.
… быть бы живу
Пациенты реанимации зачастую лежат в общем зале, без различия полов и без одежды. И это не для «издевательства» и не из наплевательского отношения персонала, это необходимость. В том состоянии, в каком больные чаще всего попадают в реанимацию, им нет дела до «приличий», здесь идет борьба за жизнь. Но психика обычного среднего посетителя не всегда готова к восприятию такого вида близкого человека – при этом, скажем, с шестью дренажами, торчащими из живота, плюс желудочный зонд, плюс катетер в мочевом пузыре, да еще интубационная трубка в горле.
Приведу реальный случай из собственной практики: муж долго умолял пустить его к жене, а увидев ее в таком состоянии, с криком «Да ведь эта штука мешает ей дышать!» попытался выдернуть трубку из трахеи. Поймите, персоналу отделения реанимации есть чем заняться, кроме как присматривать за посетителями – как бы они не начали сами корректировать лечение или работу аппаратуры, или не грохнулись бы в обморок от стресса.
Какие тут свидания…
Надо учитывать и то, что родственникам других больных будет весьма неприятно, если их близкие предстанут в таком виде перед посторонними людьми.
К тому же, поверьте, в подавляющем большинстве случаев пациенту отделения реанимации не до общений с родными, не до «последних слов», да и вообще не до чего. Реанимация создана не для свиданий, здесь лечат (или, по крайней мере, должны лечить) до последнего, пока остается хоть какая-то надежда. И никто не должен отвлекать от этой тяжелой борьбы ни медиков, ни пациентов, которым необходимо мобилизовать все свои силы для того, чтобы выкарабкаться.
Статья по теме
Это родным кажется, что больной в реанимации только и мечтает встретиться с ними, что-то им сказать, о чем-то попросить. В подавляющем большинстве случаев это не так. Если человек нуждается в том, чтобы его держали в отделении реанимации, то он, скорее всего, либо без сознания (в коме), либо находится на искусственной вентиляции легких или подключен к другой аппаратуре. Не может и не хочет он ни с кем говорить – в силу тяжести своего состояния или под действием сильнодействующих препаратов.
Как только больному станет лучше, он будет в сознании и сможет общаться с родными – его непременно переведут в общее отделение, где у близких будет прекрасная возможность вместо «прощай» сказать ему «здравствуй». Если надежды «вытащить» пациента уже нет, если он умирает от тяжелого хронического заболевания – например, от онкологии с многочисленными метастазами или от хронической почечной недостаточности, то таких больных и не отправляют в реанимацию, дают им возможность спокойно и достойно уйти в обычной палате или дома, в окружении близких. Помните: если ваш родственник лежит в реанимации, за его жизнь борются до конца. и ваше присутствие далеко не всегда может помочь ему, но часто может помешать врачам.
Конечно, и в таких ситуациях бывают исключения – и с медицинской, и с социальной точки зрения. И, если доктора сочтут возможным, они пустят родных в «заповедное» отделение реанимации. А если нет – проявите понимание и надейтесь на лучшее.
